Главная » 2011 » Март » 13 » «Взрыв № 100 пролился радиоактивным дождем»
2:02 PM
«Взрыв № 100 пролился радиоактивным дождем»
Пятьдесят лет назад на Новосибирскую область пролился радиоактивный
дождь, — утверждает участник испытаний ядерного оружия на
Семипалатинском полигоне, кандидат географических наук Вианор Барахтин.
Уже 15 лет старший научный сотрудник Сибирского регионального
научно-исследовательского гидрометеорологического института (СибНИГМИ)
добивается, чтобы властями был официально признан факт радиационной
катастрофы в сентябре 1961 года. Его цель — рассчитать внутреннюю дозу
для каждого, кто мог пострадать от этого дождя, и определить
последствия от радиации для трех поколений новосибирцев. 1 марта 2011
года Вианор Барахтин отправил открытое письмо главе Заксобрания
Новосибирской области Ивану Морозу, после чего дал НГС.НОВОСТИ интервью
о том злополучном дожде и о последствиях ядерных испытаний для жителей
Новосибирской области.
Справка: Начиная с первого ядерного взрыва в СССР 29 августа
1949 года, на Семипалатинском полигоне (Казахстан) было проведено не
менее 468 ядерных испытаний (64 % всех ядерных взрывов Советского
Союза). Между 1949 и 1962 гг. провели 30 наземных испытаний, 88 ядерных
устройств было испытано в воздухе, среди них первое термоядерное
устройство (12.08.1953) и первая в мире водородная бомба (22.11.1955),
6 устройств были испытаны на большой высоте и в космосе. Помимо
наземных испытаний на полигоне было осуществлено более 340 подземных
взрывов: в вертикальных скважинах и в горизонтальных туннелях. Максимум
интенсивности приходился на 1962 год (40 испытаний). (poligon.kz,
npc.sarov.ru)
Вианор Николаевич, расскажите подробнее, о чем вы написали в открытом письме в Законодательное собрание НСО…
Все, что я пишу, основано на документах. Это не просто поверхностная
оценка, я проанализировал все траектории распространения радиоактивных
осадков за все годы испытаний. Взрыв, который пролился на Новосибирскую
область 18–19 сентября 1961 года радиоактивным дождем, имел номер 100
по официальной классификации и произошел на Семипалатинском полигоне 17
сентября 1961 года. Наибольшую опасность представляют воздушные взрывы,
которые происходят в атмосфере. Когда уже я ездил на полигон — это были
подземные испытания, они практически не опасны, только для самых
близлежащих районов. В 1963 году, после того как уровень радиации
поднялся на всем земном шаре до опасных пределов, испытания в атмосфере
были запрещены по международному соглашению.
Подземные
испытания всё «хоронят» на глубине 500 метров. А в атмосфере прямыми
потоками, которые каждые день разные, продукты взрыва разносятся на
большое расстояние.
Вопрос в том, чтобы оценить, какие взрывы на Семипалатинском полигоне
оказали наибольшее воздействие на регионы Сибири. У нас велись
наблюдения на 470 пунктах в Советском Союзе, в Новосибирской области
было 5 таких пунктов. Эту сеть наблюдений установили в 1954 году, и
сейчас она существует — оценивает мощность дозы излучения и плотность
выпадения радиационных осадков. Все это называется «радиометрический
мониторинг».
Нам действительно досталось все, что «вылетало» с Семипалатинского полигона?
Нам еще повезло, что Новосибирская область на севере, куда потоки
все-таки доносило редко. Основная-то масса пришлась на восток
Казахстана, Горный Алтай, юг Красноярского края, Иркутскую область —
всего 8 регионов России. И даже в Японии фиксировался радиационный след.
У
нас было три пика радиоактивного заражения: Новосибирск 18–19 сентября
1961 года, о котором я и написал открытое письмо, Карасук 9–10 октября
1961 года и Барнаул 8–9 августа 1962 года.
В чем эти пики измеряются?
Плотность радиоактивных выпадений измеряется в милликюри (мКи) на
квадратный километр в сутки. Через сутки после взрыва на полигоне в
сентябре 1961 года у нас была зафиксирована величина 641 мКи/кв. км в
сутки. В Карасуке в октябре 1961 года было зафиксировано 92,34 мКи/кв.
км в сутки, а в Барнауле в августе 1962 года — 645 мКи/кв. км в сутки.
641 милликюри — это много?
0,05
милликюри на квадратный километр за сутки — это норма для природных
осадков. А 641 — это во сколько раз больше? Почти в тринадцать тысяч
раз.
Вианор Барахтин: «У нас было три пика радиоактивного заражения»
Конечно, было очень много ограничений: мощность заряда больше 20
килотонн нельзя было взрывать ниже 2,5 километров. Были ограничения по
траекториям: если прогнозируемый след проходил через города Павлодар,
Семипалатинск, Новосибирск, Барнаул или воинские части, взрывы не
производили — ждали условий, чтобы производить испытания с минимальным
ущербом. Совсем ликвидировать ущерб было нельзя. Эта информация не
новая, и опубликована она была многократно, но мер никаких не
принимается уже 15 лет — вот что тревожит.
На какие меры вы рассчитываете, чего вы хотите добиться?
Нам надо повторить успешный опыт Алтайского края. После того как сняли
гриф «секретно» с нашей деятельности и с информации, ее можно было
анализировать. В 1996 году впервые опубликовали перечень взрывов.
Расчет всех следов построен на базе перечня и доступной хронологии
открытых и закрытых взрывов. Но нас интересуют только открытые взрывы
(в атмосфере. — К.П.), их было около 200 штук. Они представляют
наибольшую опасность, а среди них те, когда след облака взрыва попал в
дождливую погоду и выпал вместе с дождем. Это особо редкие случаи, но и
особо опасные. И вот такой случай произошел в Новосибирске.
Облако
продуктов взрыва 17 сентября 1961 года двинулось от Семипалатинска и
через 8 часов достигло границ НСО, а через 12 часов (18–19 сентября)
здесь уже было зафиксировано необыкновенно высокое превышение уровня
радиации.
Сколько всего взрывов на Семипалатинском полигоне повлияло на Новосибирскую область?
Такой общей картины нет. Мы работаем в рамках постановления
Правительства (1995 года. — К.П.), обязывающего НСО провести такие
исследования. Алтайский край по своей территории эту работу уже сделал,
выявили, какие взрывы были наиболее опасными, и посчитали. Цель — выйти
на характеристику аварийности. Есть такая концепция радиационной защиты
населения, утвержденная в Москве, там написано, что основной
характеристикой радиации и ее опасности является доза внутреннего
облучения — то, что человеку попало внутрь, а не то, что выпало из
атмосферы на землю. Гидрометслужба измеряет то, что зафиксировано в
воздухе, и то, что выпало на почву.
Выявить дозу внутреннего облучения через столько лет после радиоактивного дождя уже невозможно?
Чтобы ее выявить, нужно проводить специальные исследования. Надо
поднимать архивы четырех ведомств: что-то есть у медиков, что-то у
военных, что-то у Гидрометслужбы. Санэпиднадзор в то время проводил
ежедневный мониторинг радиоактивной загрязненности пищи, которая
продавалась в магазинах, воды. Все это надо обобщать на основании
модели, которая предложена военными учеными под руководством академика,
генерала Лоборева (Владимира Михайловича. — К.П.). Это алгоритм для
расчета этой самой дозы. Вот в Алтайском крае посчитали эти дозы,
определили границы территорий, которые пострадали. В результате
вычислений определяются населенные пункты, которые были захвачены
радиацией, и размер этой радиации. А в населенных пунктах жили люди, но
кто-то жил в пятиэтажном доме на первом этаже и у него была защита,
кто-то был в частном доме, а кто-то вообще в эти дни работал в поле.
Всю эту информацию надо из архивов поднимать. Конечно, с долей ошибки,
но эта модель в конце концов доводит данные до фамилии конкретного
человека и дозы, которую он получил в эти дни.
Неужели через 50 лет после события можно ответить на вопрос, какую дозу радиации получил тот или иной человек?
Да. В Алтайском крае взяли первый взрыв 1949 года и впервые рассчитали
его воздействие на конкретных людей. Для чего все это делается? Меня
сейчас все встречают в штыки: «Зачем нам лишняя работа? У нас и своих
проблем хватает, зачем нам старые проблемы?». Есть постановление
Правительства, обязывающее нас это сделать. Меня это возмущает до
глубины души! Ну как?! Мы пострадали, Правительство России это признало
и выпустило постановление: «Администрации Новосибирской области
обеспечить такие исследования». Прошло 15 лет. Наоборот все стараются
это замять. А ведь это актуальная проблема: оружейный плутоний имеет
период полураспада 24 тысяч лет. Если 0,002 нанограмма плутония
попадают в организм — это смертельная доза.
Почему тогда японцы живут там, где их бомбили в 1945 году?
Япония, конечно, испытала два страшных взрыва с жертвами и
разрушениями. Но основные продукты долговременного воздействия ядерного
оружия из атмосферы ушли в океан. А вот в СССР и в Америке, где были
испытания в штате Невада, люди все эти последствия вдохнули и скушали.
Известно ли вам о работах по этой теме в США? Какую формулу используют они для определения дозы на человека?
Про такую модель, как у нас, я не слышал. Но я знаю, что у них есть
программа реабилитации населения США, рассчитанная на 20 лет и
стоимостью 30 млрд долларов.
Траектории облаков продуктов ядерных взрывов под Семипалатинском обычно миновали Новосибирск. Все, кроме взрыва № 100
К чему привел расчет последствий первого ядерного взрыва в Семипалатинске для жителей Алтайского края?
В 2002 году принят федеральный закон о защите населения, пострадавшего
от ядерных взрывов. По данным первого взрыва и территории, на которую
распространились эти последствия, в Алтайском крае определили
населенные пункты и установили, что 44 тысяч человек, которые проживали
в то время, пострадали от этого. Они получают компенсации и проходят
постоянные медицинские обследования. Выделены средства на строительство
трех мощных онкоцентров в Барнауле, Бийске и Горно-Алтайске. Результаты
их исследований вылились в федеральное финансирование и специальную
программу «Алтайский край — Семипалатинский полигон». Они всем показали
пример, как надо работать. В Новосибирской области работа остановлена
по глупости и из-за некомпетентности руководителей. Конкретные лица
тормозили работу комиссии и подменяли документы. Боятся результатов.
А вы не боитесь, что теперь тысячи людей предъявят государству претензии и потребуют компенсаций и лечения?
Конечно, радиофобия заработает здесь в полной мере. Нельзя эту информацию выпускать бесконтрольно — надо сначала посчитать дозы.
Что лично вас связывает с Семипалатинским полигоном?
Я жил в Новосибирске и командировался на Семипалатинский полигон, где
трудился с 1967 по 1989 год — до самого закрытия. Работал в составе
госкомиссии, которая выбирала время взрыва по нашей рекомендации
(метеорологов. — К.П.), которое бы удовлетворяло всем требованиям. Мы
там имели информацию о погодных условиях и расчет прогноза на ЭВМ на
трое суток. Согласно ему намечалась точка, где будет облако через 3,
16, 18, 24 и так до 72 часов.
Почему же облако от взрыва № 100 накрыло Новосибирскую область?
Недопустимо было направлять след от взрыва туда, где он уже успел
побывать, чтобы радиоактивные осадки не накапливались. Что же было в
этот день, 17 сентября 1961 года? Сотый взрыв планировался как
высотный. Мощность у него была большая — около 100 килотонн, в десять
раз мощнее, чем первый взрыв на Семипалатинском полигоне в 1949 году.
Произошел сбой: вместо 10 км бомба взорвалась на высоте 700 метров.
Фактически это был наземный взрыв. Высота облака достигла 10
километров, и грунт с полигона в него засосало. Облако продуктов взрыва
пошло на Новосибирск, а с запада одновременно шел атмосферный дождевой
фронт. Над нашей областью они соединились и выпал дождь.
На
карте видно, что выпадение осадков было «пятнами», и максимум пришелся
на село Пенек в Чулымском районе — это 100 км к западу от Новосибирска.
Там за 10 дней выпало 44 мм атмосферных осадков.
Пунктов наблюдения там не было, но, исходя из объема осадков, максимум
был именно там, а не в Новосибирске, где выпало 0,1 мм осадков.
Вы требуете, чтобы факт этой аварии был признан официально?
Новосибирская область до сих пор официально не сообщила о катастрофе
1961 года, и таких данных в МЧС нет. Я добиваюсь, чтобы документ,
обязывающий провести расчет доз от аварийного взрыва на Семипалатинском
полигоне 17 сентября 1961 года, составленный 17 октября 1995 года и
подписанный замглавы обладминистрации Мамоном (Геннадий Александрович
Мамон, заместитель Виталия Мухи в середине 1990-х. — К.П.), был
наконец-то отправлен в Москву для участия Новосибирской области в
федеральной программе до 2015 года. Шансов у меня, мало, я сам понимаю,
— поддержки ниоткуда нет.
Справка: По данным Росстата («Заболеваемость на 1000 человек
населения по основным классам болезней»), среднее количество выявленных
больных с новообразованиями в целом по РФ составляло 10,7 случая на
тысячу жителей в 2009 году. В Новосибирской области в тот же год
выявлено 11,8 заболевших на тысячу, в Алтайском крае — 14,8. Лидер по
России — Ульяновская область (26,5). (gks.ru)
SCALDIS - высококлассные решения для АСУ, научные разработки и проектирование программного обеспечения.
На основе своего обширного опыта оказываем самые разнообразные услуги в IT-среде, как в сфере научно-исследовательских разработок, так и создания программного обеспечения всех уровней сложности. Одно из направлений деятельности нашей фирмы - проведение изысканий в области диэлектрической и флуктуационно шумовой спектроскопии, исследований в области электронного парамагнитного резонанса и ядерного магнитного резонанса, разработка систем контроля качества в промышленности и систем управления технологическими процессами, а также иного программного обеспечения.